Бывший инженер Себастьена Лёба рассказывает о своей карьере в автоспорте, работе в Формуле-1, ралли-рейдах и чемпионате мира по ралли.
Этого человека нередко можно заметить на кадрах хроники, запечатлевшей многочисленные победы команды Citroën в мировом раллийном первенстве. Дидье Клеман с детства был увлечен Формулой-1 и предполагал связать свою жизнь именно с этой дисциплиной – однако в итоге стал любимым гоночным инженером Себастьена Лёба.
С уходом Citroën из высшего дивизиона ралли Дидье сменил амплуа инженера на роль управленца: последние несколько лет он отвечает за клиентские программы Stellantis Motorsport. В интервью, записанном для AUTOhebdo, соавтор девяти титулов Лёба рассказывает о том, как заинтересовался автоспортом, как попал в ралли, когда познакомился с будущим многократным чемпионом мира и о многом другом...
Дидье, ваше первое воспоминание об автомобилях?
Дидье Клеман: 1973 год, мы с отцом пошли покупать свежий номер L'Équipe (спортивная ежедневная газета). На первой же странице мы прочитали о смерти Франсуа Севера (французский пилот Формулы-1, выступавший на момент гибели за команду Tyrrell). Я следил за Формулой-1 с восьми лет, и отец разговаривал со мной об этом, как о чем-то очень важном.
То есть, технологии привлекали вас с ранних лет?
Дидье Клеман: В возрасте примерно 10-12 лет я начал зачитываться журналами Sport Auto, Échappement и AUTOhebdo. Я знал всех гонщиков, автомобили, ралли... и очень быстро заинтересовался технической тематикой. Я помню статьи Вильямса Арно и Жиля Дюпре на эту тему.
Несмотря на то, что я был еще недостаточно взрослым, я купил книгу «Постройка гоночного автомобиля». В ней было много непонятного, но, перечитывая её снова и снова, я с каждым разом усваивал что-то новое. Это-то и подтолкнуло меня к тому, чтобы превратить свое увлечение в профессию.
Книга эта у вас сохранилась?
Дидье Клеман: Ну конечно! Обложка только немного поистрепалась...
А ведь, чтобы удовлетворить эту свою страсть, вы могли бы стать пилотом, штурманом, техническим комиссаром...
Дидье Клеман: Ну, в ралли я попал почти что случайно – мне так-то больше Формула-1 нравилась. Штурмана в кольцевых гонках нет, а если ты не быстрейший парень на своей улице в местном картинге, куда ходишь с друзьями, это предвещает крайне сложную карьеру в Ф1 /смеется/.
То есть, вы сразу обратились к техническому образованию?
Дидье Клеман: Я получил бакалавриат по степени F1 /смеется/ по специальности «общая механика», а затем поступил в единственный во Франции технологический институт в Орлеане, ориентированный именно на автомобильную промышленность. После этого я поступил в ESTACA (Высшая техническая школа авиационной и автомобильной промышленности). Это действительно был очень четкий путь.
Какую область деятельности вы предпочли?
Дидье Клеман: Я хотел работать над шасси, чтобы оптимизировать сцепление с трассой и работу шин.
Помогли ли вам реализовать свое увлечение стажировки по ходу учебы?
Дидье Клеман: В годы учебы я познакомился с Кристофом Шапеленом, который стал моим другом – сегодня он отвечает за программу LMDh в Alpine. Ни он, ни я не были выходцами из мира автоспорта, мы никого не знали, так что помогали друг другу в поисках стажировки, стараясь всякий раз подниматься на ступеньку выше.
В какой-то момент я оказался в компании Orion, которая занималась серией Formula Renault, а затем в 1989 году мне выпал шанс поработать в команде DTM Mercedes у Дани Снобека. Благодаря Мишелю Косте я получил возможность поработать с командой AGS F1 на трассе в Ле-Люк. Это была небольшая, но очень мотивированная команда. Работать с ними было весьма увлекательно, я тогда познакомился с потрясающими людьми.
А в 1991-м я пришел на практику в PTS (Peugeot Talbot Sport), где работал над динамическими и аэродинамическими характеристиками модели 905.
На протяжении всего этого времени был ли хоть раз, когда вы сомневались в избранном пути?
Дидье Клеман: Ни разу. Никогда не сомневался ни в своем желании, ни в мотивации. Напротив, в больших командах меня удивляло – и вселяло уверенность – то, что в них нет своего живого бога, своего гения.
После учебы вы примкнули к Peugeot Sport, верно?
Дидье Клеман: Сначала я работал в Space Engineering, разрабатывая шасси 905 Spider для моносерии. Через девять месяцев я перешел в PTS в отдел расчетов. Мне посчастливилось принять участие в «24 часах Ле-Мана» 1993 года, где Peugeot сделала хет-трик.
Получается, вы работаете в одной и той же компании уже 30 лет? Предлагали ли вам – или, может, возникало такое желание – перейти в другое место?
Дидье Клеман: Такие предложения были, но я всегда отказывался. Попытку найти что-то другое я предпринял только в 1999-м. Тогда, после двух победу Xsara Kit-Car на Корсике и в Каталонии, мы узнали, что нам запрещено работать над Xsara WRC, и что в конце года Citroën Sport должна быть распущена – за исключением клиентского отдела. Вот тогда я связался с командой Алена Проста и разослал резюме в Англию и другие раллийные команды...
Но в итоге мы выждали несколько месяцев и были хорошо вознаграждены за свое терпение /смеется/. Ги Фрекелен и Жан-Клод Вокар (тогда – технический директор Citroën) сыграли решающую роль в успехе и судьбе команды.
Но до прихода в команду «красных» вы всё же успели достичь своей цели – работать в Формуле-1?
Дидье Клеман: Да, потому что в отделе расчетов мы занимались двигателем V10, предназначенным для McLaren (в сезоне-1994). В течение года я с удовольствием изучал и рассчитывал детали двигателя, а в Монако увидел две машины на первом ряду.
Я многому научился, но всё равно был разочарован, потому что хотел работать на трассе. Я и представить себе не мог, что буду выполнять эту работу, сидя в офисе. Так что, когда конце 1994 года Жан-Клод Вокар предложил мне возглавить тестовую команду Citroën Sport для ралли «Париж – Дакар», я согласился.
Из Формулы-1 в пустыню. Радикальная перемена!
Дидье Клеман: Так я смог познакомиться с работой в полевых условиях и принять участие в доводке автомобиля. С нами были Пьер Лартиг, Сальвадор Сервия, Ари Ватанен и Филипп Вамберг. Помню общение с Ари Ватаненом и мысль в голове: «Передо мной сидит человек-легенда – и слушает, что я ему говорю!» /смеется/
Потом я работал с Тимо Салоненом – совершенно необыкновенным человеком. Вообще работать с такими грандами, находиться рядом, предлагать что-то усовершенствовать в машине, которая и без того получилась потрясающей – для меня это было воплощением мечты.
Более того, у нас были различные версии ZX, и все они были отличными. Для меня ZX 5 – это легенда, которая произвела революцию в ралли-рейдах. Если присмотреться к нынешним машинам на «Дакаре», можно убедиться, что это очень похоже на ZX.
Похоже, вам понравилась эта дисциплина...
Дидье Клеман: Это было очень увлекательно. После «Дакара» 1996 года я добавил к своей работе еще один аспект, когда стал отвечать за операции в поле. Мне было тридцать лет, а мне доверили спортивные автомобили, восемьдесят человек и грузовики... Мне очень нравился тот период моей жизни, но я также был и рад тому, что оставил его позади. Очень уж мне не хватало чистого состязания.
Приходилось ли вам улаживать конфликты между такими гонщиками, как Лартиг или Ватанен?
Дидье Клеман: Нет, это больше была забота Ги Фрекелена. Но мне доводилось иметь дело с такими ситуациями, и мой подход всегда был прозрачным, честным и справедливым. Ни один из них не мог сказать мне, что я использую другого в своих интересах.
Уход из ралли-рейдов ознаменовал ваш дебют в ралли, верно?
Дидье Клеман: Пока Ксавье Местелан-Пинон (ныне технический директор FIA) – молодой парень, которого мы только что взяли в команду, и который с тех пор прошел долгий путь /смеется/, присматривал за Saxo Kit-Car, меня попросили разработать ZX Kit-Car.
Благодаря этой машине мы выиграли чемпионат Испании с Хесусом Пурасом – совершенно потрясающим гонщиком. На Xsara Kit-Car мы перенесли всё то, чему научились на Saxo и ZX. Ну а Xsara получилась и вовсе выдающимся автомобилем.
Какой была ваша роль?
Дидье Клеман: Я всегда отвечал за тесты, а во время ралли – за машину Патрика Маго во Франции в 1998-м и Пураса в чемпионате мира по ралли.
В нашем первом старте в Каталонии мы показали два быстрейших времени на заключительном спецучастке дня. Это произвело на меня неизгладимое впечатление, потому что до этого мы буквально в последнюю минуту успели подъехать в сервисную зону – мы застряли в пробке, которой не смогли избежать в силу отсутствия опыта.
Это до сих пор остается для меня самым приятным воспоминанием. Я мечтал о победе в Каталонии, и кит-кар создавался именно для этого. То, что Чус (Хесус Пурас) после первого дня ралли занимал второе место после Дидье Ориоля (тот пилотировал Toyota Corolla WRC) в нашем первом старте на этапах чемпионата мира, было просто невероятно.
Ралли не всегда было вашей любимой дисциплиной. Но в итоге вы втянулись, вам понравилось?
Дидье Клеман: Да, и я не думаю, что дело обстояло бы таким же образом в команде Формулы-1, где полторы тысячи человек в конечном счете занимались ничтожно малой частью процесса. Я всегда говорил себе, что хотел бы работать в структуре «с человеческим лицом», где мог бы хорошо знать каждого.
В Citroën Sport была потрясающая команда. Она основывалась на однородности, мотивации и человечности. Ги Фрекелен и Жан-Клод Вокар искали людей не столько с дипломами, сколько тех, кто умел работать сообща, тех, чьей главной целью было служение команде, кто мог приглушить свое эго ради коллектива. Никто не пытался быть выше остальных.
В общем, жизнь моя сложилась совсем не так, как я себе представлял. Я видел себя в Формуле-1, но почти всю карьеру провел в ралли. Возможно, я немного сбился с курса, но успел сделать несколько необычных вещей. Свои мечты я определенно превзошел и ни о чем не жалею.
Это правда. С Xsara WRC вы написали одну из самых красивых страниц в истории чемпионата мира!
Дидье Клеман: Создавая эту машину, мы внимательно изучили то, что делали конкуренты, взяли всё то, что сработало, и добавили свои собственные решения. Некоторые из них были весьма инновационными – например, поперечная коробка передач, механизированная сварка поворотных кулаков или антикрыло, разработанное Робером Шуле и которое, пожалуй, я могу назвать гениальным, единственным из тех, что когда-либо видел.
У других-то тогда была «барная стойка», а в нашем случае антикрыло служило по своему прямому назначению /улыбается/. В итоге у нас оказались 180 кг балласта. Мы были очень удивлены; потребовалась неделя, чтобы заново провести все расчеты и понять, что мы нигде не ошиблись! /смеется/
И именно на этой машине вы начали работать с Себастьеном Лёбом?
Дидье Клеман: Я познакомился с ним как раз в тот день, когда он сбил оленя... которого мы ищем до сих пор! /смеется/ (Во время ночных тестов в Руэрге Лёб вылетел с трассы. Автомобиль не был застрахован, и карьера Себастьена вполне могла на этом закончиться. Чтобы объяснить аварию, он рассказал об олене на дороге – которого на самом деле не было).
Ги Фрекелен хотел выставить его против Филиппа Бюгальски на Xsara WRC, и я предложил сделать это на ралли Сан-Ремо 2001. По завершении гонки я попросил у Жан-Клода Вокара разрешения занять должность инженера Себа и Даниэля Элены. Мне нравилось работать с молодежью.
В команде, должно быть, гадали, что из этого выйдет. Много лет спустя я узнал, что меня прозвали «черной кошкой», потому что гонщикам, которых я опекал до Себа – Пурасу, Томасу Радстрёму или Маго – всегда не везло.
Ну, с Себастьеном-то такого не случилось! Каково было перебежать ему дорогу?
Дидье Клеман: Citroën очень повезло заметить этого молодого гонщика и довериться ему. В то же время Себ нашел нас именно в тот момент, когда мы были готовы принять человека его уровня.
Перебежать дорогу именно ему оказалось прекрасной идеей, ведь я провел с ним и Даносом более четверти своей профессиональной жизни. Он исключительный гонщик и замечательный человек – и мне повезло, что я так долго был связан с этим дуэтом.
Себастьен – очень простой человек, в нем нет ни капли высокомерия. В конце 2002 года, когда команда уже объявила, что за неё будет выступать Карлос Сайнс, и вот-вот должен был прийти еще и Колин Макрей, он спросил меня, с кем я буду дальше работать. Я ответил: «С тобой!» Всё, что он сказал мне в ответ – это «А, ну ладно».
Потом я даже пожалел, что не стал сопровождать его в WTCC в 2014-м, но тогда я ставил перед собой другие цели. Ксавье Местелан-Пинон (на тот момент заместитель директора Citroën Racing) поручил мне работу над раллийной программой. 2014 и 2015 годы были потрясающими. Мы дважды заняли второе место в зачете производителей, располагая смехотворным бюджетом. Это показало, что мы умеем работать.
Вам также довелось поработать с Себастьеном Ожье. Какие воспоминания остались у вас от сезона-2011? Это был сложный период...
Дидье Клеман: И нам удалось его преодолеть, оставаясь честными и прямолинейными с обоими Себастьенами – хотя и с трудом. Они всегда могли найти, к чему бы придраться, и в конце концов у нас ничего не вышло, потому что одного из них мы потеряли.
Разве это не было неизбежно?
Дидье Клеман: Мы знали, что такая опасность существует. В автоспорте хватает примеров – те же Сенна с Простом – так что мы понимали, что это может плохо закончиться.
Возможно ли было поступить иначе?
Дидье Клеман: Всё было настолько сложно, что я не уверен, что можно было что-то улучшить в той ситуации. Это никогда не было только их проблемой. Мог ли кто-то справиться лучше? Я не уверен, но это было невыносимо. Два таких сезона мы бы не выдержали. Наши принципы позволили команде продолжать работу и не развалиться.
Последний официальный сезон Citroën в WRC был связан с моделью C3, которая заслужила не очень хорошую репутацию...
Дидье Клеман: У неё был непростой период созревания. Автомобиль вышел неплохим, но мы допустили несколько ошибок в ряде технических решений, и эти ошибки не были исправлены вовремя. Вдобавок мы утратили ту сплоченность, которая сделала нас столь успешными.
В конце 2017-го я захотел попробовать что-то новое и попросил занять меня спортивной стороной программы WRC и продвижением клиентского направления.
С появлением C3 WRC изменилась и политика команды: вы располагали меньшими ресурсами и могли выступать только двумя экипажами... Со стороны возвращение Себа Ожье, которое могло бы стать замечательным приключением, будто бы внесло больший беспорядок!
Дидье Клеман: А ведь всё могло получиться. Да, были взлеты... и болезненные падения, это правда. Мы даже смогли вернуться на правильный путь, но было слишком поздно.
Как вы справились с закрытием программы несмотря на то, что команда была завсегдатаем чемпионата?
Дидье Клеман: Мы это предвидели. Я никакой ностальгии не испытываю.
Мы часто говорили об этом с Жан-Полем Кьярони (штурманом Бюгальски, впоследствии координатором отделения разведки и метеопрогноза) и Даниэлем Граталу (координатором Citroën по WRC). Вместо попыток повторить историю и поностальгировать мы гордимся тем, что вписали такую шикарную страницу в историю, которая длится более двадцати лет – если учитывать ралли-рейды.
Восемь чемпионских титулов в зачете производителей, девять в личном зачете и сто две победы. С ума сойти!
Что радует вас в вашей работе сегодня?
Дидье Клеман: Конечно, мое нынешнее положение отличается от эпохи, когда я работал в заводской команде. Однако мне нравится ощущать себя в динамике клиентской программы и встречаться с гонщиками, которые говорят мне, как они рады пилотировать наши автомобили. А еще мне нравится передавать другим свой опыт.
Хотели бы принять последний вызов, вернув Stellantis в Rally1?
Дидье Клеман: Это моя мечта. Но она так и останется мечтой, потому что я знаю, что в настоящее время это не актуально.
